товарищ Троцкий

Что такое Свияжск?
Только после Свияжска и Казани Красная армия выкристаллизовалась в те боевые и политические формы, которые, изменяясь и совершенствуясь, стали классическими для Р.С.Ф.С.Р.
6-го августа 1918 г. из Казани бежали немногочисленные, наскоро сформированные полки, и лучшая их, сознательная часть зацепилась за Свияжск, остановилась, решила стоять и драться. И в то время, как толпы дезертиров, бегущих от Казани, докатывались чуть ли не до Нижнего-Новгорода, запруда, образовавшаяся в Свияжске, уже остановила чехо-словаков, и генерал, пытавшийся взять штурмом железнодорожный мост через Волгу, был убит во время ночной атаки. Таким образом первое же столкновение белых, только что взявших Казань, а потому и морально, и материально более сильных,- с ядром Красной армии, пытавшимся защищать переправу через Волгу, снесло голову чехо-словацкого наступления. В лице генерала Б., оно потеряло своего популярного и талантливого вождя. Вероятно, ни белые, упоенные недавней победой, ни красные, сплотившиеся вокруг Свияжска, не догадывались, какое историческое значение имели их первые пробные стычки.
Без материалов, без карты, без опроса товарищей, бывших тогда в составе 5-й армии, очень трудно обрисовать военное значение Свияжска. Многое уже забылось, и лица и фамилии - как в тумане. Но вот что никогда и нигде не забудется: это чувство величайшей ответственности за удержание Свияжска, объединявшее его защитников, всех от члена Реввоенсовета и до последнего красноармейца, в панике нагонявшего свой где-{с.178} то существующий, куда-то отступивший полк, и вдруг обернувшийся назад, лицом к Казани, со своей растрепанной винтовкой в руках и с отчаянной решимостью защищаться до последнего. - Все понимали положение так: еще шаг назад откроет "им" дорогу до Нижнего и путь на Москву, дальнейшее отступление - это начало конца, смертный приговор Республике Советов. Было ли это верно со стратегической точки зрения — я не знаю. Может быть, армия, откатившись еще дальше, собралась бы в такой же кулак на одной из бесчисленных точек, испещряющих карту, и оттуда понесла бы к победе свои знамена, — но морально это было правильно. И поскольку отступление от Волги означало тогда полное крушение, — постольку же возможность держаться, устоять, прислонившись спиной к мосту и отбиваясь на все стороны — давала право на реальную надежду.
Революционная этика в двух словах формулировала сложное положение: отступление — это значит чехи в Нижнем и Москве. Свияжск и мост не сдаются — это значит обратное взятие Казани Красной армией.
Кажется, на третий или четвертый день после падения Казани в Свияжск приехал Троцкий. Его поезд прочно стал на маленькой станции, паровоз, попыхтев, отцепился, ушел пить воду и уже не возвращался. Ряд вагонов стал так же неподвижен, как грязные избы и бараки, в которых помещался штаб 5-й армии. Он молчаливо подтвердил, что отсюда уходить некуда и незачем. Понемногу фанатическая вера в то, что эта маленькая станция станет отправным пунктом обратного наступления на Казань, начала претворяться в реальные формы. Каждый день, в течение которого этот глухой и бедный полустанок отстаивал свое существование против неизмеримо-сильнейшего противника, укреплял его силу и поднимал настроение. Приходили откуда-то из тыла, из отдаленных деревень сперва одиночки, потом небольшие отряды, и наконец — более сохранившиеся воинские части. Как сейчас, вижу этот Свияжск, где не было ни одного солдата "по принуждению". Все, что в нем жило и оборонялось, был связано крепчайшими узами добровольной дисциплины, добровольного участия в борьбе, которая в начале казалась совсем безнадежной.